Итоги образовательной программы фонда «антон тут рядом» для психиатров и неврологов

Могут ли ноотропы быть опасны

В описанном случае с Артемом врач заверил родителей, что побочные эффекты от лекарств минимальны, а польза несомненна. А вышло совсем наоборот: лекарство вызвало агрессию у ребенка, лишь его отмена нормализовала состояние мальчика.

— Из-за отсутствия исследования мы не знаем, с ноотропами ли это связано, — говорит психиатр Елисей Осин. — Может быть, это случайность, а может быть, так проявило себя расстройство.

Может быть, ноотропы — на самом деле единственная причина, почему ребенок через 10 лет начнет разговаривать. Мы просто не знаем, недостаточно данных. В медицине это называется «отдельный случай». Но отдельный случай не может быть ни основанием для назначений лекарств, ни поводом судить о побочных эффектах. Истории о развитии эпилепсии на фоне ноотропов мы слышим постоянно. Как и истории о чудесах.

Прямой вред от лекарства и осложнения для здоровья пациента вполне возможны, уверен невролог Святослав Довбня. По его мнению, рано или поздно становится понятно: это лекарство лучше не использовать или назначать в крайнем случае. Но бывает и вред косвенный: трата времени и денег без результата. 

— Показалось, что ребенок лучше развивается, но в реальности никакого существенного эффекта не было. Например, родители, вместо того чтобы заниматься развитием речи с помощью поведенческих подходов и занятий, тратят свои силы и средства на лекарства.

Психиатр Александр Корнев подобной статистики не встречал, хотя небольшой риск не
исключает. Он придерживается иного мнения:

— По своему опыту могу сказать, что серьезные побочные явления случается встречаются это редко. Если ребенок изначально расторможен, агрессивен, гиперактивен, я предполагаю, что такой риск возможен, и родителям об этом сообщаю. Прошу их показаться через 2-3 недели. Само по себе это неопасно и проходит при отмене препарата.

Не смотрят в глаза, не понимают юмор — мифы об аутизме

— Говорят, аутисты не смотрят в глаза.

— Это не так. Есть те, которые смотрят, есть те, которые не смотрят. Всем трудно дается социальное взаимодействие. У некоторых аутистов такой взгляд — он прям пялится. И это проявление той же самой проблемы нарушения социального взаимодействия, но с обратной стороны.

— Отсутствие чувства юмора у аутистов – это тоже миф?

— Это как часть дефицита социальной и эмоциональной взаимности. Это проблема правильного реагирования на социальное взаимодействие, с другой стороны, это одна из частей социальной слабости, потому что юмор – это социальная вещь, он понятен только в контексте взаимодействия с другими людьми. Но при этом, конечно, есть люди с аутизмом с прекрасным чувством юмора.

— Аутист без нарушения интеллекта способен так сориентироваться и адаптироваться, чтобы во взрослом возрасте почти не отличаться от нормы?

— Да, ему было бы проще в своей жизни, в своих коммуникациях с другими людьми, он много чего сделал бы, но человеком с аутизмом не перестал бы быть.

— Это что значит – он всегда с людьми будет общаться через усилие?

— Один вариант, да. Или не через усилие, но неуклюже – перебивать, не смотреть на других людей во время беседы, не очень понимать шутки; или хорошо это делать с одним человеком, но очень теряться в общении с компанией.

— Он все-таки может с кем-то сблизиться?

— Да, конечно. Тут очень большое разнообразие. Смотрели сериал «Теория большого взрыва»? Создатели отрицают, что главный герой – человек с аутизмом, но ведет он себя как человек с аутизмом. Там интересно показано, что он выстраивает отношения с людьми не так, как обычно. И в сериале половина шуток связана с тем, что герой социально неуклюжий и не очень понимает сарказма. Он пытается на протяжении всего сериала понять, что такое сарказм. При этом он очень любящий и заботливый человек.

Кадр из сериала «Теория большого взрыва»

Чем лечить детей с нарушениями развития

Современная наука сегодня рассматривает многие нарушения развития как состояния, а не как болезни, поясняет невролог Святослав Довбня. Есть множество состояний, с которыми человек рождается, растет, может развиваться, от которых не существует лечения. И они, по сути, не являются заболеваниями. Допустим, синдром Дауна нельзя назвать болезнью, это особенность человека, как цвет кожи или волос.

То же самое происходит и со многими другими нарушениями развития, в том числе и с аутизмом (расстройством аутистического спектра). 

— Чтобы что-то излечить, должна существовать какая-то внятная теория, что именно излечивать.

Наука пока не знает, в каком месте у человека с аутизмом есть поражения мозга и есть ли они вообще.

При этом известно, что при аутизме есть 2 основных ключевых дефицита — нарушение социальной коммуникации и повторяющееся стереотипное поведение, могут быть другие, сопутствующие проблемы, в том числе расстройства и заболевания, поддающиеся лечению, например эпилепсия, тревожное расстройство, депрессия, гиперактивность. 

Пока нет «таблетки» от ключевых дефицитов при аутизме, основными методами помощи будут поведенческий анализ, дополнительная коммуникация, структурированное обучение. Но при этом нельзя забывать и про лечение сопутствующих расстройств и заболеваний, уверен врач.

Аутизм не может быть от стресса или прививки

— В настоящий момент я не знаю о существовании серьезных исследований, доказавших, что просто в результате приема лекарств серьезно улучшились коммуникативные навыки, появилась речь, развились бытовые, академические навыки, или кто-то научился играть, дружить, работать или, например, выучил иностранный язык. И я думаю, что пока таких исследований нет, мы должны использовать то, что доказанно эффективно работает, а не заниматься самообманом.

Психиатр Елисей Осин согласен с тем, что чудо-препаратов от подобных нарушений нет, а полноценная развивающая работа создает умеренно положительные улучшения, которые со временем иногда превращаются в качественные.

— Можно наладить систематическое обучение, построить программу развития этого ребенка. Это будет основой. А потом менять среду. Например, если ребенок пошел в школу, нужно ему давать, наверное, другие задания по русскому языку, тренировать переключение, если у него проблемы переключения возникают из-за проблем с речью. И если есть сопутствующие заболевания — депрессия, нарушения сна — а они часто есть, тоже это лечить. 

По словам врача, спрос на такого рода услуги значительно выше, чем предложение: в Москве хороших центров, которые занимаются обучением и развитием — около двух-трех десятков, в то время как требуется около 100. Помощь существует, но ее не так много и она не оплачивается государством. Серьезная проблема в том, что почти вся она возможна лишь на деньги родителей.

«Сыну мы кололи и давали восемь препаратов»

Матвею 10 лет. Если нужно пройти незнакомой дорогой, мальчик начинает нервничать. Еще он не выносит шумную музыку и не любит незнакомых людей. Есть и другие признаки аутизма. Например, он не говорит. 

До года родители не замечали никаких особенностей, в свой срок он начал ползать, сидеть, ходить. Но не произносил ни слогов, ни звуков. Семья Захаровых живет в небольшом уральском городе, врачи успокаивали родителей — у него свое развитие, заговорит, куда денется… 

Постепенно Матвей перестал отзываться на свое имя, началось ритуальное поведение, повторяющиеся движения. Участковый невролог назначил мальчику препараты для стимулирования речи.

«Аутизм приравняли к шизофрении». Что не так с новыми клиническими рекомендациями по лечению детей с РАС

— Матвею мы по очереди кололи и давали церебролизин, кортексин, пантогам, глиатилин, энцефабол, цераксон, фенибут, — вспоминает Алла Захарова, мама мальчика. — Я не могу сказать, что какой-то из них принес пользу. Скорее наоборот: чем сильнее ноотроп, тем более расторможен и неадекватен был ребенок. Матвей стал более неуправляемым и агрессивным, он стал чаще кружиться и больше кричать. Скачка в развитии не было. Когда же мы отказались от препаратов, начался небольшой прогресс. Матвей, конечно, не заговорил, но стал спокойнее. Затем мы начали АВА-терапию. Оплатили курс в специальном центре, затем начали заниматься по этой системе дома. И пока я могу назвать это лучшим решением для реабилитации детей с аутизмом.

Чтобы пройти курс АВА-терапии, Захаровым пришлось взять кредит. На оплату курса, на билеты и проживание (в их городе центра с такой реабилитацией нет) ушло более 300 тысяч. Ноотропы стоят дешевле, упаковка энцефабола, например, — чуть больше тысячи рублей. Даже если подсчитать все деньги, потраченные на лекарства, сумма будет меньше. Но и эффект тоже. Теперь Захаровы, общаясь с другими родителями детей с аутизмом, выступают категорически против ноотропов. 

Десятки подобных историй можно встретить на форумах и в сообществах родителей детей с аутизмом и задержкой психоречевого развития. По всей стране ноотропы — важная часть лечения при этих заболеваниях. И это при том, что до сих пор нет ни одного исследования, подтверждающего эффективность ноотропов. Только частные истории пациентов. 

«Эффект действительно есть»

— Мой личный опыт и опыт многих коллег говорит о том, что эффект от лечения ноотропами во многих случаях, безусловно, есть, — уверен психиатр, логопатолог, нейропсихолог, заведующий кафедрой логопатологии СПбГПМУ, кандидат медицинских наук, доктор психологических наук Александр Корнев. — Однако решение вопроса об эффективности препарата зависит от того, каковы критерии. Например, повысить выживаемость больных, перенесших инсульт, радикально улучшить мозговое кровообращение ноотропы, вероятно, не смогут. Но при курсовом лечении, например, детей с негрубой церебральной органической патологией (родовая травма, осложнения в родах, ишемия, гипоксия, дети с трудностями в обучении или ограниченными возможностями здоровья) ноотропы помогают. Помогают они и детям с задержками психического развития, дислексией, умственной отсталостью.

По мнению врача, все индивидуально и в одних случаях эти лекарства приносят больший эффект, в других меньший. 

Александр Корнев

— Я много лет работаю с детьми, имеющими пограничные психические расстройства, речевую патологию, недоразвитие речи, дислексию. Когда детей с явным отставанием в речевом развитии рано приводят к специалисту в 2-3 года, ноотропы помогают в работе логопеда, улучшают, усиливают эффект коррекционной работы, стимулируют динамику в развитии. Но, разумеется, ноотроп не может вылечить, например, от дислексии или моторной алалии.

Заявленное в аннотации улучшение метаболических процессов и нейрональной активности, признаки активации мозговых ресурсов я наблюдал у своих пациентов, и таких случаев было немало в моей личной практике. Я думаю, многие коллеги, работающие с детьми, подтвердили бы это: ноотропы давно вошли в привычные схемы ведения мозговых патологий. Но проявляется эффект не сразу, что опять же зависит от вида ноотропа и типа патологии. При длительном курсовом лечении у детей повышается активность, улучшается усвояемость новых знаний и навыков. 

При этом любое лекарство с определенной частотой дает побочные эффекты, и ноотропы иногда вызывают психомоторную расторможенность, гиперактивность, а при снижении дозы эти эффекты уменьшаются, отмечает Александр Корнев. 

— В настоящее время по ряду вопросов некоторые российские врачи ориентированы на мнение американских ученых и практиков, в частности по ноотропам. Но, на мой взгляд, это не исключает правомерность назначения ноотропов. Я, естественно, доверяю больше своим глазам и своему личному опыту, опыту российских коллег, чем требованиям американских гайдов. И многие врачи действуют точно так же.

— Разве врач может больше опираться на собственный опыт, чем на исследования?

— Врач, безусловно, должен опираться на научные данные, но элемент искусства, личного опыта, интуиции всегда играл и продолжает играть важную роль в медицинской практике. Медицина на месте не стоит, она движется вперед, появляются новые методы и подходы. Раньше этого не знали, не пробовали, потом кто-то попробовал, проверил, накопил данные, и это оказалось тем новым, что медицина начинает внедрять. Но и своему опыту каждый врач, естественно, верит.

Если я вижу, что больному явно легче, то, разумеется, я буду доверять назначенному лекарству.

Как в медицине, так и вообще в науке существуют разные школы. И если мнение американской медицинской науки не совпадает с нашим, это лишь повод для научной дискуссии, не более.

— То есть вы как специалист считаете нужным давать ноотропы?

— Разумеется, потому что я видел реальный эффект и улучшение состояния детей. Мне иногда возражают: «Это плацебо-эффект, это люди сами себе внушили». Но я работаю с детьми, и изменения в их поведении или самочувствии мало зависят от самовнушения, а больше от приема препарата. Я настаиваю: эффект действительно есть. Возьмем пример из другой области. Вы наверняка сталкивались с разными заключениями диетологов. Один пропагандирует одни продукты и заявляет, что они исключительно полезные, другой про то же самое заявляет, что они вредны. Набор продуктов, которые хвалят и осуждают, меняется неоднократно. И в науке так же: бывают несовпадающие мнения, бывает, что различаются те критерии, на которые врачи и исследователи опираются. Абсолютно одинаковые мнения встречаются редко.

Семейная терапия

Семейная и супружеская психотерапия ставит целью индивидуальные изменения и особенно изменения в системе участников отношений. Проблема или симптом одного человека рассматривается как часть симптома системы (семьи, супружеской пары). В психотерапии в данном случае участвуют несколько участников системы в разных форматах — например, психотерапия семейной пары чередуется с индивидуальной психотерапией каждого из партнеров.

Механизмы психотерапии

Методы психотерапии инициируют различные психологические механизмы, которые приводят к изменениям. Вот некоторые из них:

• внушение;
• катарсис;
• обучение психологическим маневрам;
• прояснение;
• новое понимание (инсайт).

Внушение — один из первых описанных психотерапевтических эффектов. Симптоматическое улучшение достигается за счет вытеснения болезненных переживаний и мотивированного подкрепления желаемых состояний. Это неустойчивый и требующий постоянного подкрепления психотерапевтический механизм.

Катарсис — происходит отреагирование сдержанных чувств и эмоций, разрядка их в подходящем для этого — иногда спонтанном — действии. В результате происходит облегчение состояния. Используется в различных экспрессивных методах (гештальт-терапия, некоторые методики семейной терапии).

Психологические маневры помогают защититься от болезненных переживаний или предотвратить поведение, которое приводит к проблемам в отношениях. Используется в когнитивной и когнитивно-поведенческой психотерапии, рациональной психотерапии.

Прояснение — это выявление новых смыслов в симптоме, поведении через применение структурированных и неструктурированных психотерапевтических методик. Используется в психодинамических направлениях психотерапии, гештальт-терапии, системной семейной психотерапии.

Новое понимание (инсайт) — это новые убеждения или интерпретации своего состояния или отношений. В результате прояснения и интерпретаций повышается осознавание, что помогает человеку найти новые ориентиры в жизни. Используется во многих методах психотерапии, является ключевой особенностью психоанализа.

Исследования показывают, что психотерапия, которую проводит подготовленный специалист, позволяет добиться устойчивых изменений:

• через эффекты, связанные с правым полушарием головного мозга, психотерапевт помогает регулировать эмоции клиента — клиент через идентификацию с психотерапевтом учится сам лучше регулировать эмоции;
• через эффекты, связанные с левым полушарием, клиент начинает лучше понимать себя и окружающих.

«С девочкой что-то не то»

Мама 4-летней Аленки рано научилась читать, в школе писала блистательные сочинения, окончила филологический факультет крупного питерского вуза и прочла целую библиотеку. Для нее само собой разумелось, что и дочь научится рано читать. А уж «Муха-Цокотуха», впрочем, как и весь Корней Чуковский, еще до детского сада будут отлетать от зубов. 

В два года Алена произносила всего три слова — «мама», «папа» и «дай». В три слов было чуть побольше, но ее мама Дарья Кадышева, отличница и перфекционистка, была уже в полном отчаянии. Панику поддерживала бабушка Аленки, заслуженный педагог: «С девочкой что-то не то». Один лишь папа пытался и сам не волноваться, и женщин своих успокоить. Но кто слушает пап, когда речь идет о «Мухе-Цокотухе», которую ребенок давно должен читать наизусть? 

Дарья обратилась к платному специалисту, участковому неврологу она не доверяла. Невропатолог из крупной частной клиники назначил девочке когитум (препарат общетонизирующего действия, действующее вещество — ацетиламиноянтарная кислота, биологически активное соединение, содержащееся в ЦНС. В инструкции указано, что препарат способствует нормализации процессов нервной регуляции, обладает стимулирующим эффектом). После курса этого лекарства девочка начала говорить предложениями. И когда Аленка прочла, наконец, наизусть «Муху-Цокотуху», мама и бабушка с облегчением расплакались.

Виноватых нет

Исследования выделяют четыре группы факторов, под воздействием которых возможно развитие хронического поведения непослушания, оппозиционно-вызывающего расстройства поведения.

Первая группа факторов связана с самим ребёнком, с его характеристиками, его темпераментом. Темперамент — это врождённые особенности функционирования нервной системы, психической деятельности. Люди все разные — есть люди высокие и есть низкие, есть светлые и есть тёмные, есть страстные и есть спокойные. Точно так же есть люди, которые лучше умеют себя сдерживать, контролировать, а есть те, кто более импульсивен, несдержан; кто-то умеет сосредотачиваться долгое время на неприятных и скучных заданиях, а у кого-то это получается гораздо хуже. Эти характеристики считаются врождёнными, их крайне сложно изменить — воспитать, привить извне. Это темперамент. Понятно, что ребёнок с более «неудобным» темпераментом — более активный, менее сосредоточенный, более раздражительный — имеет больше шансов развить непослушное или агрессивное поведение.

Вторая группа факторов — это характеристики взрослого, который находится рядом с ребёнком. Совершенно естественно, что если взрослый тоже обладает непростым темпераментом, если он легко заводится, принимает импульсивные решения, если он раздражителен и невнимателен, то и поведение ребёнка, которого он опекает, вряд ли от этого будет лучше. Это, конечно, касается не только родителей, но любого взрослого — учителя, воспитателя или нянечки в детском саду, домашней няни — кого угодно, кто проводит с ребёнком много времени. Крайне важный фактор развития проблем поведения у детей — наличие депрессии у одного или у обоих родителей. Депрессия родителей сводит детей с ума!

Третья группа факторов касается собственно того, что происходит между ребёнком и взрослым, того, какие методы контроля выбирает взрослый, того, как ребёнок реагирует на них. И это проще всего поменять! Ой как непросто бывает изменить характеристики взрослого или ребёнка (как часто я слышал, что родитель обещает сам себе быть более сдержанным, больше не срываться и не кричать на шаловливого ребёнка — но снова и снова это делает), однако даже совсем непростых людей можно обучить чему-то новому — новому способу действия, реагирования, поведения.

Четвёртая группа факторов — это социальная и семейная ситуация, в которой находится ребёнок. Если одного из родителей нет, а другому приходится постоянно работать, чтобы прокормить и одеть ребёнка, то понятно, что за таким ребёнком родители смогут меньше следить и меньше реагировать на его поведение. Если в семье разлад или большая проблема (например, кто-то серьёзно болеет), то опять же вряд ли это хорошо скажется на поведении ребёнка.

Когда меня спрашивают, кто виноват в том, что ребёнок такой, я всегда отвечаю — не в вине дело! Потому как даже если один из факторов начинает играть большую роль в начале, то он обязательно начинает влиять и на все остальные: если у ребёнка сложный темперамент, то понятно, что это будет сильно сказываться на том, как взрослые с ним общаются, какие выбирают методы контроля, это будет сильно влиять на их настроение, самочувствие и даже на отношения между родителями, что, в свою очередь, очень-очень повлияет на самого ребёнка и его поведение.

От стресса и прививки аутизм не возникает

— Кто может поставить диагноз “аутизм”?

— В России этим занимаются психиатры. А в других странах занимаются те, кто это умеет делать – педиатр, клинический психолог или психиатр, если он имеет подготовку в диагностике нарушения развития. У нас же учат только психиатров заниматься диагностикой нарушения развития у детей.

— Если аутизм — не болезнь, тогда это следствие чего-то?

— Мы точно знаем, что это не из-за воспитания, не из-за того, что ребенок слишком рано начал играть с гаджетами. Это не проблема стресса или страхов.

— А как же известная история, что мама с папой уехали в отпуск, ребенка с бабушкой оставили, и ребенок потом замолчал?

— Миллион этих историй. Это не про аутизм.

— А что это было? Аутизм всегда был, и именно в это время проявился?

— Каждый конкретный случай надо рассматривать отдельно. Надо еще смотреть, есть ли там аутизм или нет. Что значит, говорил? Мне всегда интересно, а что до этого было? «Он у нас мог маму назвать мамой». Человеку 2,5 года

В 2,5 года дети предложения строят! Похоже, что тут именно в этот момент обратили внимание на задержку речи, а не то, что ребенок перестал говорить

— То есть аутизм не может быть спровоцирован какой-то болезнью или стрессом?

— Нет. Обычно можно проследить те или иные аутистические симптомы с 10-11-13 месяцев. Чаще всего, когда говорят про «спровоцирован», то просто появилось то, что раньше не было заметно. Или стало очевидно, что ребенок не развивается – двигался-двигался, дошел до какого-то плато и встал.

— А прививки?

— О прививках научное сообщество уже давно перестало спорить: вакцины не вызывают аутизма, не вызывают нарушения развития.

Когда ты не знаешь причину, ты начинаешь ее искать. Обычно люди очень плохо оценивают риски от бездействия. Не привить – это бездействие. Привить – это действие, а люди склонны всегда винить себя за действие, а не за бездействие.

— Можете назвать наиболее яркие симптомы аутизма?

— Самый классический симптом аутизма – это реакция на имя. Имя – это не просто слово, это приглашение в общение. Когда дети в 10 месяцев начинают поворачивать голову, когда их зовут, единственная причина, почему они начинают это делать, в том, что им дико интересно, что родители хотят им показать, сказать. Их инстинктивно влечет к взаимодействию с родителями.

Не потому что ему не интересно, а потому что он не привык обращать на это внимание, потому что нет у него мотивации на то, чтобы это изучать

Аутизм — не болезнь и не одаренность

— Что вас особенно удивляет в людях с аутизмом?

— Знаете, меня в последнее время в связи с аутизмом удивляет только одно – насколько важно для развития людей эффективное социальное взаимодействие. Когда я вижу людей с аутизмом, я вижу искаженное, замедленное и малоэффективное развитие, огромнейшее количество дефицита, недоумения, неспособности решать свои жизненные потребности

Я диву даюсь, насколько люди без нарушений развития сложно устроены благодаря этому социальному взаимодействию, которое у них эффективно. Вот что меня поражает.

Вот пример, чем отличается работа мозга обычного человека и аутиста.

В ролике видны светящиеся точки, которые двигаются в определенном порядке, но наш мозг устроен так, что замечает в движении этих точек какой-то паттерн и даже угадывает из него, что, например, человек подпрыгивает или забирается куда-то. Наш мозг умеет очень хорошо находить такого рода закономерности и последовательности в окружающем мире. Это как люди видят всевозможные образы в облаках.

У нашего мозга не просто получается это делать очень хорошо, он еще и очень любит это делать, он любит находить в мире социальное, его исследовать, задумываться о нем, изучать, разглядывать. Наш мозг очень-очень социальный.

Аутизм – нарушение этого процесса, когда социальный мир интересует человека меньше, увлекает меньше. Если у ребенка это происходит с самого раннего возраста, то те навыки, которые у него должны получиться в процессе взаимодействия, формируются гораздо позже и медленнее.

Это не тест, это иллюстрация того, как работает мозг. Аутисты могут угадывать все эти движения и в них хорошо разбираться, но они делают это как-то по-другому, не так, как люди без аутизма. Они плохо умеют находить и отличать социальные сигналы в окружающем мире.

— Аутизм – все же болезнь?

— Есть такое понятие «нарушение развития». Это врожденная проблема, когда ребенку трудно приобретать различные умения. Аутизм – это нарушение развития, это не болезнь. ДЦП тоже можно отнести к нарушениям развития, и умственную отсталость. Расстройство развития речи и языка и синдром дефицита внимания и гиперактивность – это нарушения развития.

При аутизме нарушается развитие социально-коммуникативной сферы. Неверно рассуждать про аутизм не с позиции нарушения развития, а с позиции болезни или какой-то особенной одаренности.

— Но ведь один из видов аутизма – синдром Аспергера – это именно одаренность, разве нет?

— Я придерживаюсь позиции и готов это обосновать, что нет разных видов аутизма, просто одна и та же проблема по-разному проявляется у разных людей.

Деление на отдельные виды аутизма – типичный, синдром Аспергера, синдром Каннера, детский аутизм и так далее, уже устаревшее. В европейской классификации это еще есть, в американской уже нет. Это деление плохое, потому что там очень размытые, нечеткие границы. Например, если взять критерии синдрома Аспергера, которые есть сейчас, то дети, которых описал Ганс Аспергер, не получили бы этот диагноз, а получили бы диагноз «детский аутизм».

Лучше говорить – расстройство аутистического спектра. Можно уточнить про выраженность симптомов – с большой выраженностью, с малой выраженностью, средней выраженностью или с нарушением интеллекта, или, например, с савант-навыками. Это не значит, что это какая-то особенная форма аутизма, это обычное расстройство аутистического спектра плюс савант-навык.

Фото: Timothy Archibald / timothyarchibald.com

Виды психотерапии

В зависимости от сроков проведения психотерапии:

• краткосрочная психотерапия — например, сфокусированная на быстром избавлении от симптома (паники, депрессии);
• долгосрочная психотерапия — направлена на развитие личности, позволяет стать эффективным в любой деятельности и строить гармоничные отношения.

В зависимости от количества участников и формата:

• индивидуальная;
• групповая;
• супружеская;
• семейная.

Методы психотерапии используют различные теоретические модели и процессы изменения. Хотя психотерапия применялась в течение нескольких тысячелетий, как научно обоснованный метод лечения она стала применяться в XX веке. Благодаря открытиям З. Фрейда начал развиваться психоанализ, благодаря открытиям Павлова — поведенческие методы психотерапии, затем благодаря А. Маслоу, К. Роджерсу, И. Ялому — экзистенциально-гуманистические методы.

Эффективность различных методов психотерапии доказана научными исследованиями, наблюдается тенденция к сотрудничеству и кооперации разных методов.